Освоение невских берегов – одна из проблем истории русского Северо-запада. Известно, что начиная с VIII–X вв., по Неве, проходил международный водный путь, связывавший Восточную Европу с Балтийским регионом. Однако, на ее побережье практически не известны следы оседлости этого времени (рис.1). Не выявлены здесь и археологические памятники более позднего времени – вплоть до XIV столетия. Но уже на рубеже XV–XVI вв. Писцовая книга Водской пятины 1500 г. фиксирует здесь развитую поселенческую структуру.
по В.В. Седову
Документальные свидетельства по допетровской истории Нижнего Приневья достаточно ограничены. Наиболее подробную информацию о формировании историко-культурного ландшафта дельты Невы содержат шведские и русские карты XVII – начала XVIII столетий. Ретроспективный метод исследования позволяет в определенной мере реконструировать процесс освоения этого региона и в более ранние периоды, связав их с описаниями Писцовых и Обыскных книг XV–XVI вв. и с немногочисленными археологическими находками более раннего времени.
Эпохи неолита и раннего металла. Древние люди появляются на территории современного Северо-западного региона России после окончания Валдайского оледенения в эпоху мезолита – в VII–V тыс. до н. э. (Герман, Мельников, Спиридонов 2004: 14-27) Редкие стоянки этого времени ближайшие к территории современного Петербурга, связываемые с культурой Кунда, известны в северной части Карельского перешейка, у устья реки Нарвы, в Центральном Полужье и Юго-восточном Приладожье. Отнесение к их числу местонахождения Разлив (г. Сестрорецк) представляется проблематичным. (Гурина 1961: 41-42, Тимофеев 1993: 9-18).
Более широко представлены в регионе памятники эпохи неолита сер. V–II тыс. до н. э. На территории окрестностей Петербурга основная их часть обнаружена на северном побережье Финского залива – в районе Сестрорецка, в Южной части Карельского перешейка – на берегу Токсовского озера (Гурина 1961, Тимофеев 1993: 18-32, Герасимов 2003: 12-24). Неолитические материалы были выявлены на южном берегу Финского залива в районе Петродворца1. Имеются также сведения об обнаружении каменных орудий в среднем течении реки Ижоры (Уваров 1881: 136). Более редки в регионе памятники эпохи раннего металла II–I тыс. до н.э., два из которых, ближайших к Неве, были обнаружены вблизи Сестрорецка и Лахты. Если в мезолитическую и неолитическую эпохи в регионе преобладали западные – прибалтийские связи, то в эпоху раннего металла усиливаются связи юго-восточного направления с регионом Верхнего Поволжья (Тимофеев 1993: 31-32).
Местонахождения эпох неолита и раннего метала, находившиеся в периферийных частях археологических культур того времени, можно охарактеризовать как временные стоянки рыболовов и охотников. Территориально места обитания людей на побережье рек, озер и Финского залива определялись формами присваивающего хозяйства. Незначительное количество памятников неолита и раннего метала в Приневье, пока, не дает возможности делать какие-либо выводы о развитии системы расселения в это время. Важнейшую роль в ее формировании играли природные условия и в первую очередь значительные изменения конфигурации водных бассейнов.
Раннее средневековье. Согласно письменным и археологическим свидетельствам, начиная с раннего средневековья (сер. VIII–XI вв.), Нева являлась важнейшим участком международных водных путей, по которым осуществлялись разносторонние контакты народов Восточной и Северной Европы, а позднее Руси со странами Балтийского региона (рис.2). К этому периоду относятся монетные клады (VIII–XI вв.), найденные на побережье Финского залива у устья Невы (Галерная гавань, Мартышкино, Петергоф) (Марков 1910: 30, Потин 1967: 138, Мельникова, Никитин, Фомин 1984: 26-47, Сорокин 1996: 24, 25). Монетно-вещевые и вещевые клады середины XI–XII вв. были обнаружены в зоне плотного расселения на северной окраине Ижорского плато и в Южном Приладожье (Корзухина 1954: 25, 39, 101-102, Потин 1967: 141). Все они связываются с водным путем, проходившим по Финскому заливу, Неве и Ладоге. Ближайшие к Нижнему Приневью скопления монетных кладов известны в достаточно плотно заселенных районах Верхнего и Нижнего Поволховья, а также в Северной Эстонии.
а – монетные клады VIII-X вв., б – XI вв. в – монетно-вещевые и вещевые клады XI-XII вв., г – граница древнерусского расселения на Ижорском плато, д – городские центры.
Клады, обнаруженные на побережье Финского залива у устья Невы, где вообще не известны поселения того времени, могли быть связаны с местами транзитных стоянок судов, определявшихся сменой условий плаваний. Вероятно, что уже в этот период на побережье имелись временные поселения, жители которых занимались рыбной ловлей и обслуживанием международных торговых перевозок, а также места проведения международных торгов, куда в определенное время стекалось окрестное население (Сорокин 1996: 24-25). Однако, судя по археологическим данным, основные районы расселения этого времени находились на удалении от побережья Финского залива, Невы и Юго-западного Приладожья.
Средневековье. Археологические памятники средневекового времени на территории Приневья, в отличие от соседних Ижорского плато, Нижнего Поволховья и Карельского перешейка, почти не известны. Ареал распространения курганов и жальников на севере Ижорского плато совпадает с его географическими границами – Балтийско-Ладожским уступом (глинтом), удаленным на 20–50 км от берега Финского залива. Наиболее близкие к устью Невы древнерусские курганные и курганно-жальничные могильники ХII–ХIV вв. известны на северной и северо-восточной окраинах Ижорского плато, распространясь до реки Коваши и истоков Ижоры (Седов 1953: 200-202, 1979: 80, Лесман 1982: 65-74, Лапшин 1990: 69, 79). Складывается впечатление, что северная граница древнерусского расселения в этом районе оставалась стабильной на протяжении двух столетий – с XII в. по XIV в. Наиболее древние археологические материалы, которые могут свидетельствовать о постоянной оседлости, происходящие непосредственно с побережья Невы – фрагменты керамических сосудов датируются XIV–XVI вв. (Сорокин 1996: 29, 35-36) (рис.3).
На территории по южному берегу Финского залива, в бассейнах рек Невы и Ижоры и Южном Приладожье известно незначительное количество грунтовых могильников ижоры: Войскорово, Мишкина и Пупышево. Из разрушенных погребений ижоры происходят, вероятно, и украшения карельских типов, найденные у деревень Колтуши и Порошкино2. Эти находки могут быть суммарно датированы XI–XIV вв. Изучением их, начиная с 1930-х гг. занимались А.М. Тальгрен, В.В. Седов, Е.А. Рябинин (Tallgren 1938, Седов 1953: 200-202, 1979: 80, Рябинин 1997: 60-81). В 1980-90 гг. О.И.Коньковой изучались грунтовые могильники, связываемые с ижорой, на побережье Финского залива – в западной части Ленинградской области (Конькова 1985, 1990, 1995, 2001). В 1990-2005 гг. в процессе работ Санкт-Петербургской археологической экспедиции было выявлено и частично исследовано несколько новых грунтовых могильников на территории Санкт-Петербурга и его окрестностей (Сорокин 2006). В бассейне реки Мга у деревни Кирсино был исследован могильник ижоры XII – сер. XIII вв. с поверхностными погребениями в соединенных между собой каменных оградках округлой формы. Костные материалы за редким исключением не сохранились. Захоронения, в том числе парные, сопровождались богатым погребальным инвентарем.
ижорские древности:
а – могильники и случайные находки XII–XIV вв., б – грунтовые могильники XIV–XVII вв., в – выявленные поселения XIV–XVII вв., г- центры погостов XV-XVI вв., д – граница древнерусского расселения на Ижорском плато, е – городские центры.
К XIV-XVII в. могут быть отнесены грунтовые, преимущественно безынвентарные могильники. Среди них исследованные могильники в Усть-Рудице; в Санкт-Петербурге: на левом берегу реки Фонтанки, у устья реки Охты, и в Павловске, а также, известные по случайным находкам, захоронения в Верхней Рудице, Ропше, Карлино, Реполке, Лезье, Красном селе, в Лахте и на Стрелке Васильевского острова. Гатчинский могильник, частично раскопанный В.И. Равдоникасом, включал как курганные, так и грунтовые погребения конца XIII – начала XV столетия, связываемые с племенем ижора (Равдоникас 1932: 24-31). Часть исследователей согласилась с этой интерпретацией, отметив, однако, наличие в погребениях типичного древнерусского инвентаря (Седов 1953: 202, Конькова 1985: 74). Согласно другой точке зрения могильник связан с продвинувшимися сюда в XII-XV вв. с Ижорского плато славянскими земледельцами (Рябинин 1997: 70–71).
При сравнении данных картографических материалов XVII в. и Писцовой книги Водской пятины 1500 года с размещением археологических находок XII – XV вв. в Приневье можно говорить об определенной преемственности в системе расселения, существующей здесь на протяжении средневековья. Места концентрации поселений XVII столетия, совпадающие, в основном, с центрами погостов Ореховецкого уезда XV–XVI вв. (Введенский Дудоровский, Воздвиженский Корбосельский, Ильинский Келтушский, Никольский Ижерский, Никольский Ярвосольский) были наиболее освоенными землями еще в ижорское время, не позднее XII века. Они же стали районами первоочередной новгородской колонизации, происходившей, видимо в XIV–XV вв., с территории Ижорского плато и из Поволховья по рекам: Стрелке, Лиге, Славянке, Ижоре, Назии, Мге, Тосне, Неве и Охте. Одновременно происходило заселение этих территорий ижорским и карельским населением из южной части Карельского перешейка. Этот процесс был связан с основанием в 1323 г. крепости Орешек и заключением Ореховецкого мира, по которому три западных карельских погоста перешли к Шведскому королевству.
Следует отметить, что центры погостов Ореховецкого уезда, упоминаемые в Писцовой книге Водской пятины 1500 г располагаются также как и ижорские древности на возвышенностях глинта на юге и Невской долины на севере на удалении от берегов Невы и Финского залива. Это объясняется тем, что прибрежные районы в это время были неблагоприятны для постоянного проживания из-за заболоченности и военной опасности.
В то же время следует отметить, что на рубеже XV–XVI вв. наиболее крупными поселениями в Приневье были не погосты, а села и селения, представляющие собой новообразования, объединявшие старые деревни. Села в устье Невы возникали в густозаселенных районах. В отличие от деревень значительную часть населения сел и селений, возникших здесь, составляли поземщики, занимавшиеся торговлей и рыболовством и платившие денежные и натуральные подати. Они зафиксированы в Писцовой книге 1500 г. только «по новому письму», тогда как «по старому письму» 1480-х гг. в этом регионе были одни деревни. Для унификации с другими регионами России и удобства налогообложения, отдельные деревни, располагавшиеся поблизости друг от друга и принадлежавшие одному владельцу, включаются в состав вновь образованных сел.
Позднее средневековье, новое время. Шведские карты XVII века показывают, что вся территория Приневья была населена очень неравномерно. Районы с наиболее плотным заселением были расположены, преимущественно, на некотором удалении от берегов Невы и Финского залива – в среднем течении притоков Невы и рек, впадавших в залив. Обращают на себя внимание значительные поселенческие массивы в междуречье рек Стрелки и Лиги в их среднем течении (район от Дудергофа до Ропши), в среднем течении рек Ижоры (район Войскорово) и Назии. Меньшие по размерам и плотности поселенческие массивы прослеживаются: в устье и среднем течении реки Мги, в междуречье Славянки и Черной (район Пулково – Царское село), в верхнем течении Славянки (район Павловска пос. Динамо), вдоль южного побережья Финского залива – в районе высот, примыкающих с юга к Стрельне, Петергофу и Ломоносову. Севернее Невы это территории в среднем течении Охты и Колтушская возвышенность (Бергенгейм 1827).
Дельта Невы, к этому времени, была достаточно хорошо обжита (рис.4). Одним из наиболее освоенных островов был современный Петроградский остров (старое название – Березовый, Койвосаари). Это же наименование, но уже в шведском варианте, закрепилось и за его крупнейшим поселением – усадьбой Бьеркенхольм. Окультуренные территории – пашни и луга, занимавшие восточную, северную и южную части острова, составляли около половины его общей площади. Они как бы окаймляли лесной массив, располагавшийся в центральных и западных районах. Усадьба Бьеркенхольм находилась на восточном берегу (побережье Большой Невки). Небольшие деревеньки, состоявшие из одного – двух дворов были разбросаны по южным и западным берегам острова. Крупнейший на территории современного Петербурга массив освоенных земель занимал побережье Большой Невки, Кронверкского протока и район современной Троицкой площади (Атлас Ингерманландии 1701 г. № 37, Возгрин, Шаскольский 1981).
• – поселения, + – могильники
Еще более древнее название этого острова – Фомин – упоминается в Писцовой книге 1500 г., вероятно, происходит от имени одного из первых новгородских владельцев этих земель. Здесь уже в конце XV в. располагался крупнейший в дельте Невы населенный пункт – село на Фомине острову, включавшее 38 дворов, среди которых был двор тиуна на приезд, содержавшийся за счет Спасо-Городенского и Корбосельского погостов (Временник 1851: 117-118). Вероятно, это поселение также не было расположено в одном месте, а состояло из отдельных дворов, разбросанных по острову, как и в последующее время. Причем можно предположить, что преемственность в их местоположении сохранялась.
На Выборгской стороне в истоках Большой Невки, почти напротив Бьеркенхольма, находилось селение Колсоя или Кулзея. В Писцовой книге 1500 г оно упоминается как село Кулза, включавшее 15 дворов. Поблизости от него располагалась деревня Корабельница (Временник 1851: 119). На картах XVII – начала XVIII вв., показано, что через Большую Невку проходил «Старый путь к Ниену» (Лаппо-Данилевский 1913: №10). Таким образом, одной из причин концентрации крупных поселений в этих местах, вероятно, было прохождение здесь основного водного пути через невскую дельту в средневековый период.
На Васильевском острове, входившем в состав Никольского Ижерского погоста, освоенными были земли на Стрелке и побережье Малой Невы (современный район между Биржевым и Тучковым мостами). На картах конца XVII века, здесь показана деревня Хирвисаари, в которой к этому времени было 9 дворов и проживало 17 человек (Атлас Ингерманландии 1701, № 37, Сорокин, Кашаев 1998: 13-18) (рис.4). Писцовая книга Водской пятины 1500 г. упоминает существование на Васильевском острове двух крупных рыбацких селений: Александровских и Олферьевских ловцов, включавших соответственно 13 и 15 дворов (Временник 1851: 344, 372). Вероятно, они существовали на том же месте. В XV в. они входили в состав владений знатных новгородских бояр – Александра Самсоновича и Олферия Ивановича, от которых и получили свои названия. Известно, что одним из предков последнего был боярин Василий Матвеевич, живший в Новгороде в начале XIV в. (Янин 1981: 101,110).Вероятно, именно с именем боярина Василия Матвеевича, получившего уже в те времена земли в устье Невы, и следует связывать название Васильевского острова. Другие, относительно большие массивы окультуренных земель, находились в северной и западной частях этого острова – на берегах Невы и Финского залива. При этом освоенные территории составляли не более одной четверти от его общей площади.
На Аптекарском острове окультуренные земли были в основном в восточной части, а также на западном и северном берегах. Три деревеньки располагались на побережье Большой Невки и одна в среднем течении Карповки. Смешанные, преимущественно, заболоченные леса покрывали и большую часть малых островов в устье Невы: Крестовского, Елагина и Каменного, а также массив земель по правому берегу Большой Невки от Лахты до Выборгской стороны. Редкие деревни здесь также находились на берегу реки.
В XVII столетии достаточно хорошо был освоен и Адмиралтейский остров – в его центральной и восточной части располагались деревни Усадище и Первушино. По левому берегу Невы от современного моста Александра Невского до истоков Фонтанки и далее до самого устья также тянулись небольшие возвышенности. Около половины их было занято деревнями и сельскохозяйственными угодьями: пашнями и лугами, другая часть была покрыта сосновым лесом. В районе современного Смольного монастыря, где дорога со стороны Ижорского плато подходила к Неве, располагалось село Спасское (Атлас Ингерманландии 1701 г. №25, Возгрин, Шаскольский 1971: 271-280). Первое упоминание Спасской церкви, давшей название селу, содержится в Писцовой книге 1505 г. (Гневушев 1908: 67).
В глубине этой территории, представлявшей собой полуостров, находился заболоченный хвойный лес. Напротив Спасского на правом берегу реки – в устье Охты в 1500 г располагалось сельцо из 18 дворов (Временник 1851: 119-120). Позднее на рубеже XVI – XVII вв., оно получает название Невское устье. В нем имелись государев гостиный двор, корабельная пристань и церковь (Якубов 1890: 39-78, Селин 1998: 18-21, Сорокин 2001).
На прилегающей территории концентрация населенных пунктов прослеживается вдоль дороги Выборг – Нарва. По южному и северному побережьям Финского залива населенные пункты располагались на некотором удалении от его береговой линии. Более освоенными были южные приморские земли в Дудергофском погосте, где они тянулись почти сплошной полосой по краю Балтийско-Ладожского уступа. Южнее этих земель располагался лесной массив. На севере в районе Лахты и Лисьего носа окультуренные территории, окружавшие населенные пункты, представляли собой отдельные островки в окружении лесов (Атлас Ингерманландии 1701: №21, 30, 36, 46, Переписная 1851: 117-120, 202).
Таким образом, можно заключить, что уже в XV–XVI столетиях на территории центра современного Петербурга имелась сложившаяся поселенческая структура и достаточно развитая сеть водных и сухопутных коммуникаций, замыкавшихся на магистральные пути, водный, проходивший по Неве и сухопутный из Карелии в Ингерманландию. Именно на их пересечении – в районе устья реки Охты и возникает впоследствии городской центр, оказывавший существенное влияние на формирование культурного ландшафта в устье Невы в допетровское время. По данным обыскных книг – в 1540–70-е гг. из-за наводнений и разорения во время русско-шведских войн крупные поселения на Фомине острову и Кулза, располагавшиеся у истоков Большой Невки, пришли в запустение. Существенно пострадали и населенные пункты в устье Охты (Бутков 1836: 394, 399-400, Самоквасов 1908: 324, 344, 420).Тем не менее, вероятно, именно в это время центр поселенческой агломерации в устье Невы и перемещается на Охту, защищенную от внезапных набегов с моря и недосягаемую для наводнений. Однако, из-за частых войн и опричного разорения во второй половине XVI столетия, дальнейшее развитие этого поселения и всей агломерации Нижнего Приневья затормозилось. Только после присоединения этой территории к Швеции и заключения Столбовского мира в начале XVII в. в устье реки Охты были основаны крепость Ниеншанц и город Ниен.
Сопоставление расположения поселений в устье Невы с зонами затопления во время наводнений показывает, что основная их часть находится вне зоны затапливаемой малыми наводнениями, но в пределах территории подверженной затоплениям катастрофическими наводнениями (от 3.1 до 4.1 м.), происходившими в 1777, 1824 и 1924 гг. (рис.5). При этом, территория в устье Охты и в районе Спасского села, не затапливались даже такими наводнениями. Формирование центра поселенческой агломерации Нижнего Приневья в районе устья Охты основывалось на многовековом опыте местного населения, поскольку наводнения таких масштабов происходили достаточно редко – примерно один раз в столетие.
Ретроспективный метод изучения отдельных микрорегионов Петербурга с использованием картографических, письменных и археологических источников был апробирован на территории Ниена и Ниеншанца, Спасского села, села на Фомине острову (усадьбы Бьеркенхольм), поселений в Усть-Ижоре и Лахте. При этом место для проведения археологических исследований выбиралось на основании шведских карт XVII столетия. В результате удалось проследить преемственность между поселениями различных эпох. Это объясняется тем, что в условиях заболоченных и покрытых лесами территорий Нижнего Приневья изначально здесь осваивались наиболее пригодные для жизни места, на которых на протяжении столетий и развивались поселения. При этом величина их не всегда была связана с площадью окружавших их окультуренных земель, что свидетельствует о значительной роли рыболовства в хозяйстве местного населения.
В Усть-Ижоре удалось локализовать четыре из пяти упомянутых в Писцовой книге 1500 г. деревень, причем местоположение их совпадало с поселениями, обозначенными на шведских картах рубежа XVII–XVIII вв., что свидетельствует об относительной стабильности существовавшей здесь поселенческой структуры. По обнаруженной здесь белоглиняной керамике время их возникновения может быть отнесено к XIV–XV вв. Деревни занимали достаточно компактную территорию по берегам Невы и Ижоры, находясь на удалении 100–200 м друг от друга (Сорокин 1996: 35-36).
В отличие от поселений, могильники на шведских картах специально не обозначались. По археологическим данным они располагались на окраинах поселений на берегах рек, либо на противоположном берегу реки по отношению к современным им поселениям. Вероятно, некоторые из этих могильников служили местом погребения жителей нескольких деревень. При этом согласно документам, только в одном из этих мест – в устье реки Охты – находилась церковь, при которой и мог существовать обнаруженный здесь могильник.
После возвращения территорий Приневья России, в мае 1703 г., на островах невской дельты был основан Санкт-Петербург и центр поселенческой структуры снова приблизился к устью Невы. В первые годы своего существования город занимал: Заячий остров, южную половину Петроградского, северную часть Адмиралтейского островов, а также Стрелку Васильевского острова, перекрывая тем самым территории наиболее крупных населенных пунктов, непрерывно существовавших здесь с позднесредневекового времени. Далее городская территория простиралась вдоль берегов Невы, до устья реки Охты, на уже освоенных ранее, свободных от леса, возвышенностях. Многие загородные усадьбы продолжают использоваться по своему прежнему назначению. В основу системы путей сообщения петровского периода была положена коммуникационная сеть, складывающаяся еще в средневековье. Все это свидетельствует о том, что Санкт-Петербург возник вовсе не на пустом месте и многое унаследовал от предшествующего времени.
ЛИТЕРАТУРА И АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Атлас Ингерманландии 1701 – РОБАН, Собр.рук.карт. Оп.доп.1. д.27. Атлас Ингерманландии 1701 г.
Бергенгейм 1827 – Бергенгейм, Карта бывших губерний Ивангорода, Яма, Копорья и Нэтеборга. СПб 1827 г.
Бутков 1836 – Бутков П. О состоянии местностей Санкт Петербургских в XVI в. //ЖМВД. т.ХХ. СПб.
Возгрин, Шаскольский 1981 – Возгрин В.Е.,Шаскольский И.П. Шведская карта низовьев Невы 1640-х годов //ВИД XII. с.271 280.
Временник 1851 – Временник общества и древностей Российских. Кн. 11. Переписная окладная книга по Новугороду Вотьской пятины. М.
Герасимов 2003 – Герасимов Д.В. История изучения, хронология и периодизация памятников эпохи неолита юга Карельского перешейка //Археологическое наследие Петербурга. Вып.I. СПб., с.12-23.
Герман, Мельников, Спиридонов 2004 – Герман К.Э, Мельников И.В., Спиридонов А.М. Основы археологии Карелии. Петрозаводск 2004.
Гневушев 1908 – Гневушев А.М. Отрывок из писцовой книги Вотской пятины второй половины 1504-1505 г. Киев.
Горбатенко 1997 – Горбатенко С.Б. Карты Ингерманландии и Карелии XVII века в Швеции и России //Краеведческие записки. Вып.5.СПб. с.9-37.
Гурина 1961 – Гурина Н.Н. Древняя история Северо-запада Европейской части СССР //МИА №87.
Конькова 1985 – Конькова О.И. Ижорские могильники //Новое в археологии Северо-запада СССР. Л. 1985., с. 74-76.
Конькова 1990 – Конькова О.И. Исследования ижорских могильников. Итоги и перспективы //Современное финно-угроведение. Опыт и проблемы. Л. 1990. с. 31-35.
Конькова 1995 – Конькова О.И. Ижора и корела. Проблема ранней дифференциации. //Русский север. СПб. с.43-62.
Конькова 2001 – Конькова О.И. Ингерманландская историко-культурная зона в свете данных гуманитарных наук //Очерки историчекой географии. Северо-запад России. Славяне и финны. СПб., с. 188-231.
Корзухина 1954 – Корзухина Г.Ф. Русские клады. М.-Л.
Лаппо-Данилевский 1913: Лаппо-Данилевский А.С. Карты и планы Невы и Ниеншанца, собранные А.И.Гиппингом и А.А.Куником. СПб. №10.
Лапшин В.А. Археологическая карта Ленинградской области. Часть 1. Л. 1990.
Лесман 1982 – Лесман Ю.М. Хронологическая периодизация курганов Ижорского плато. //Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л. 1982.
Марков 1910 – Марков А. Топография кладов восточных монет. СПб.
Мельникова, Никитин, Фомин 1984 – Мельникова Е.А., Никитин А.Б., Фомин А.В. Граффити на куфических монетах Петергофского клада начала IX в. //Древнейшие государства на территории СССР. М.
Потин 1967 – Потин В.М. Топография находок западноевропейских монет X-XII вв. на территории Древней Руси //Тр. ГЭ. с. 106-194.
Равдоникас 1932 – Равдоникас В.И. Ижорский могильник в городе Красногвардейске (б. Гатчина) //СГАИМК №11-12. Л.
Рябинин 1997 Рябинин Е.А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. СПб. 1997.
Самоквасов 1908 – Самоквасов Д.Я. Архивный материал. Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений Московского государства XV-XVII столетий. т.2. М.
Седов 1953 – Седов В.В. Этнический состав населения северо-западных земель Великого Новгорода (IX-XIV вв) //СА. XVIII.
Седов 1979 – Седов В.В. Этнический состав населения новгородской земли //Финно-угры и славяне. Л.
Селин 1988 – Селин А.А. К исторической топографии Невского устья //Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург. СПб. с. 269-272.
Селин 1998а – Селин А.А. Новый документ о поселении рубежа XVI-XVII в.в. в устье Невы //Археология Петербурга. Вып.II. СПб. с.18-21.
Сорокин 1996 – Сорокин П.Е. Археологические исследования и проблемы сохранения культурного слоя на территории Санкт-Петербурга //Археология Петербурга. Вып.I. СПб., с.20-47.
Сорокин, Кашаев 1998 – Сорокин П.Е., Кашаев С.В. Разведочные археологические исследования на Васильевском острове //Археология Петербурга. вып. II. СПб., с.13-18.
Сорокин 2001 – Сорокин П.Е. Ландскрона, Невское устье, Ниеншанц. СПб.
Сорокин 2006 – Сорокин П.Е. Погребальные памятники поздне-средневекового времени на территории Санкт-Петербурга и окрестностей //Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков. с. 232-242.
Тимофеев 1993 – Памятники мезолита и неолита региона Петербурга и их место в системе культур Балтийского региона. //Древности Северо-запада. СПб. с.8-34.
Уваров 1881 – Уваров А.С. Археология России. Каменный период. т.2. М.
Якубов 1890 – Якубов К.И. Русские рукописи Стокгольмского государственного архива. //Чтения в обществе истории и древностей российских. кн.4. М.
Янин 1981 – Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. Историко-генеалогическое исследование. М.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Статья подготовлена при поддержке Санкт-Петербургского научного центра РАН.
1/Неолитическая стоянка в Петродворце была обнаружена С.Ю. Каргопольцевым, любезно сообщившим об этой находке.
2 Любезное сообщение А.И.Саксы.